для себя и расположил к себе, справедливость, которая украшает государственные дела и всем человеческим действиям придает созвучие, и всякую вражду изгоняет с острова как без помощи, так и с помощью оружия, когда бог помогает учить справедливости и охранять ее; не расписывая только на словах важность добродетели, то есть весов правосудия и бесстрастность язычков таких весов, но и уместными действиями подкрепляя благопристойность речей, ты назначил путем выбора наилучших судей, блюстителей и покровителей свободы слова и равноправия, чтобы по забывчивости не уплыла прибыль; рыночные смотрители и продовольственные инспектора и судьи постоянно обходят рынки и весь остров, как и инспектора товаров и торгов и неутомимые стражи законов. Назовем к этому таксиархов и блюстителей законности не только одних государственных дел, но и нравов среди населения, разговоров и поведения, чтобы увядали и отсутствовали бедствия, которые вследствие лжи несут непостоянство и нарушение клятвы, а расцветали и изобиловали блага: благопристойность нравов и твердость решений, и подобающая правда языка в пределах всего острова, совсем как цветы в полях и теплый ветер летом, явно услаждающие и мысль и речь, и чувство. Я думаю, однако, что и Платон, если бы он оставался в живых, стал подражать бы тебе и полюбил твое, именно это, государство больше, чем некогда самим определенное. И тот, кто отправляется в столь частое плавание в Сицилию, плыл бы он скорее на Кипр ради тебя и твоего государства и законодательства.

3. Именно ты являешься причиной таких добродетелей этого [126] острова и равным образом твоя справедливость, оказавшаяся основой и фундаментом и непоколебимым основанием прекрасного здания, построенного гармонично и по отвесу. Конечно, добродетелями такого свойства одновременно создается и надстраивается богатство любви, и оно проходит сквозь все сооружение, точно также, как золотистый цвет кожи восстанавливает и распределяет радость душе и телу или, скорее, совсем как некий узел, стягивая и соединяя все сочетание вышеупомянутых достоинств. Ибо без любви нет никакой пользы от благодеяний. Действительно, это любовь оказалась истинной причиной твоей благосклонности к иноземцам и свободного состояния для всех, особенно же для всех пленных, которые скитаются, разнесенные и угнанные, по всей ойкумене и испытывают на себе ужасы плена; но как только они прибывают на твой Кипр, прибывают же те, на которых бог ниспосылает более благосклонный взгляд, они видят тотчас изменение своего образа жизни и прекращение бедствия, словно искупление проказы Христом, творящим чудеса, так как невероятным образом бедность стала матерью богатства, а несчастье – источником процветания. В самом деле, какие ужасы преследуют пленных, и все проклинают их и молят о предотвращении того, чтобы они случайно не встретились, все это отнесено с проклятием на долю тех, которые попытали для себя счастья на твоем острове и при твоей благожелательности позаботились о душе. Конечно, невозможно говорить, что жребий судьбы брошен для них именно здесь и не «время, что порождает непредвиденное», послало несчастным эту неожиданную перемену, но славно и благосклонно разлившееся на них с высоты божественное провидение, которое успешно привело их в твою державу, чтобы столь мучительный ужас плена стал началом радости, – между прочим, обстоятельство, очень легко убеждающее совершенно не посылать от себя проклятия, но каким-нибудь образом угождать приведенным в плен, на первых порах вопреки себе. До такой степени ты поразил всех отличной репутацией своего имени и к тому же ведешь без труда к своим горячим стремлениям всех издалека, сколько есть поклоняющихся красоте и любящих добродетель и сколько есть ученых и мудрецов, которые слушают постоянно прибывающих отсюда туда и рассказывающих о том и многом другом, и, конечно, они говорят, что едва лишь ты появляешься, как из-за самой внешности и красоты глаз будто очаровываешь души созерцающих какой-то тайной радостью, и мы видим то, что и происходит под влиянием солнечных лучей небесного дневного светила.